Кэтрин Хепберн. Я. Истории из моей жизни. Глаза

В кабинете врача

Да. Понимаю. Дряблость кожи. Да. Это оттягивает глаз.
Это не — что вы сказали? — сениле эктропия. Да... Ясно. Но это эктропия. Да... То есть... нижнее веко свисает... То есть опускается... из... Да, обнажается слизистая.
Нет. Не слезятся. То есть слезятся... когда ветер... или от холода. Да, слезятся.
Да, краснеют и чешутся.
Подвержены воздействию, да... Я понимаю. Да, сухие.
Это в самом деле действует на нервы. Вы же знаете, зуд... Да, сэр, это нервирует, естественно. Я, конечно, понимаю, что... Да, мне приходилось слышать. А если взять верхнее веко — верхнюю часть... И использовать для нижнего века...
Да, я понимаю — будет другого цвета. Да, только на некоторое время. Грим? Да, но я не пользуюсь гримом в повседневной жизни...
Да, нам всем когда-то приходится менять некоторые свои привычки, не так ли? Да... Я полагаю, мы...
О!.. А нельзя ли использовать кожу тыльной части уха? Я понимаю. Кожа жестче... прочней. Да, я прекрасно понимаю...
Благодарю... да.
Филлис и я вернулись к машине.

По пути домой

Я никак не пойму, почему, собственно, они не могут сделать подтяжку сбоку. Взять кусочек. Господи, у меня мурашки бегут... Белое пятно под каждым глазом. Буду похожа на енота, вылезающего из ржавой консервной банки. А что будет, если веко останется на глазу? Ты не обращала внимания на тех стариков, у которых глаза прикрыты веками? Кожи у них хватает, а веко все равно опускается. Сениле эктропия. Как бы мне хотелось побольше веры... Жуть какая... Глаза.

Консультация

— Добрый день. Благодарю, доктор.
— Садитесь сюда, пожалуйста. Да... отлично. Вы хотите сказать — это просто естественное ухудшение. У нас вся семья с рыжим окрасом. Вы понимаете — веснушчатые, рыжеволосые. Ячмени, когда была ребенком. Потом стафилококковая инфекция. Венецианские каналы... Нет, я купалась в одном. Просто нужно было упасть спиной в воду, когда снимали одну картину... Я прыгнула. С широко открытыми глазами. И с широко открытым ртом. Промыть глаза тогда даже мысли не возникло... Обо всех других частях тела, но не о глазах. На следующее утро они были красные, как у рака. Нет, не веки... Белки покраснели.
Нет, мне просто интересно, можно ли взять что-то вроде... ну, лоскутка, что ли... И здесь сбоку... Я имею в виду, нижнее веко вроде как мертвая ткань... И может...
Вы не согласны. Я понимаю... Вы имеете в виду, что единственная возможность — это аппликация. То есть наложение верхнего века под глаз. Ну да... Я понимаю... То есть в моем возрасте я могла бы... Может быть, еще нескольких лет... Я бы предпочла радоваться тому, что не буду похожа на енота. Да. Вы считаете, что стоит попытаться... О, ну да. Это луч надежды. Доктор Мастард в Шотландии...
Послушай, Филлис, поедем в Шотландию. Ты и я. Посмотрим, что он скажет. Попытка не пытка.

Шотландия

— Ну что ж, вот мы и на месте — Шотландия. Еще два часа — и мы в Глазго. Он сказал, что сделает, а жить можно в гостинице. Всего несколько дней. Конечно, газеты сообщат, что я сделала подтяжку кожи лица, если только узнают об этом. Но, может, мы избежим этого... Стоит попытаться... Вперед.

Сидя над картой

Добрались. Глазго.
Он живет здесь. Гостиница аэропорта находится здесь. Тернбери Лодж — здесь. Насколько мне известно, сама клиника действительно расположена в самом городе. Рискну я позвоню ему. Он так посмотрел на меня...

По телефону

— Здравствуйте... Да. Доктора, то есть мистера Мастарда, пожалуйста... О, да-да... Да, точно... Добрый день, сэр. Мы только что приехали в Глазго, и я определила по карте, что вы живете совсем рядом... Я хочу сказать, что мы могли бы подъехать и вы бы еще раз осмотрели меня... Отлично... Да, я знаю, где это... Спросить сестру Чарльза... Да, отлично... О, два часа примерно, разве вы не знаете?.. Отлично.

В клинике

Думаете, это может помочь? Нет, я понимаю. Это ненадолго. Ну, кто знает. Может, и надолго... Надежда умирает последней. Вы оперируете ребенка в восемь. Господи, какая трагедия. Только половина глаза. То есть возьмут половину нижнего века... и добавят ее к половине верхнего, чтобы получилось одно целое верхнее... Потом что? Делать новое нижнее... Потом стеклянный глаз.
Ну, мой вообще-то ничего, правда? То есть у меня есть глаз... О да. И я им вижу... Еще бы. Конечно, знаю, что очень хорошо использовала все свои способности. В сущности, это вопрос моей будущей деятельности. То есть я хотела бы продолжать работать, покуда на меня есть спрос. Понимаете, та сфера, в которой я занята... Предлагать себя при наличии таких ярко-красных нижних век несколько затруднительно... Помимо всего прочего, они еще и чешутся. И я думаю о них... То есть они меня постоянно раздражают... Ну, как бы там ни было, я полагаю, что стоит попытаться. Значит, вы считаете, что прок будет... Да-да... Увидимся завтра в одиннадцать.

В гостинице

— Заходите. Дэвид (мой английский шофер), заносите сумки. И все продукты.
А что с... Совсем недурно. Не стоило судить по вестибюлю. Я возьму вот эту. В ней есть душ. Мне необходимо вымыть волосы. Возможно, что потом не придется мыть несколько дней... а то и недель.
Обеда как такового у них не было — только сандвичи, но это было прекрасно; сандвичи были вкусные, к тому же у нас хватало своих припасов. Окно было открыто, слышался гул самолетов. Но это не раздражало. А еще можно было взять электрический кофейник, горячую воду, чай, кофе, сахар, молоко, булочки с маслом, которые выпекали к утру. Сносно.
В клинику мы явились рано. Мастард уже приступил к операции, которая длилась дольше, чем предполагалось. Он пытался спасти глаз маленькой девочке. Надо сказать, что это убедило меня в том, что нет никаких оснований для нытья: ведь у меня было два глаза.
Я немножко прогулялась, потом нас позвали внутрь. Поднялись наверх. Очень симпатичная частная клиника. Меня провели в раздевалку медсестер, где я сняла свои габардиновые брюки, чтобы они не помялись, и, конечно же, туфли и рубашку. Мне выдали халат, велели подобрать волосы и надеть на голову медицинскую шапочку. Сделав все, я спустилась в операционную. Очень красивый интерьер.
Легла на стол. Меня накрыли простыней — руки под простынь — и привязали, очевидно, чтобы я их не высовывала.
— ...чтобы легче было оперировать. Очень больно не будет.
Укол иглы, слева от левого глаза, — игла, казалось, достала до самого мозга. Ой-ой-ой!
— Анестезия.
— Да.
— Вы что-нибудь чувствуете?
— В общем, да... Нет... Хотя, кажется, — нет.
— Начинаем.
— Да.
Я слышала, как скальпель разрезает кожу. Это была судьба — с неприятным лицом. Потом почувствовала, как по щеке течет вниз кровь. А он или, вернее, одна из медсестер вытирала ее. Видимо, что-то не ладилось с этим, но я, разумеется, могла видеть лишь, как они вытирали кровь. Итак, закончил один глаз. Правый был не так плох. Но его тоже нужно было делать.
Раз!
— А-а-а!
Операция закончилась как-то внезапно. Я чувствовала себя вконец разбитой.
— Вставать?
— Да, потихоньку — сначала посидите с минутку.
— Все нормально?..
— О да, у вас все будет нормально.
Встала со стола, прошлась...
— Да, все нормально. Я поеду сейчас в Тернбери Лодж и лягу в постель.
— Ну что ж, в таком случае советую ехать берегом моря — получите удовольствие.
— Прекрасно, мы поедем берегом моря.
— Я позвоню вам, чтобы узнать, как вы себя чувствуете.
— Отлично. Благодарю.
Я пошла обратно в раздевалку, оделась, вышла из клиники и направилась к машине. Села на переднее сиденье рядом с Дэвидом. Мы поехали.
День был очень жаркий. Сквозь ветровое стекло проникали солнечные лучи. Я очень чувствительна к солнцу. Моя кожа, мои глаза — в сущности, дряблость кожи и, как следствие, опущение века вызваны калифорнийским солнцем. Нет, я никогда не загорала. Всегда укрывалась, особенно когда играла в теннис. Но теннис, я не мыслю себя без тенниса. А в ту пору я не пользовалась защитным козырьком. Если бы пользовалась, капли пота могли бы помешать мне в самый важный момент.



Мы подъехали к берегу моря. Повернули на запад, потом на юго-запад. Солнце палило нещадно.
Остановились, чтобы сделать несколько снимков. Я сказала Филлис:
— Я сяду назад — слишком много солнца. Мы поменялись с нею местами и поехали дальше.
Надо сказать, что мои большие темные очки закрывали открытые швы. В уголках глаза было пять или шесть швов, направленных вниз. Доктор вырезал лоскутик нижнего века и подвернул его, чтобы приблизить к глазному яблоку.
Приехали в Тернбери Лодж. Типичная гостиница для игроков в гольф переходной эпохи между правлением королевы Виктории и короля Эдуарда. Она стояла наверху холма, у подножия которого находилась площадка для гольфа, за нею — плескались волны Ирландского моря. Наверх вела асфальтовая дорога с многочисленными поворотами. Наверху нужно было сделать круг, чтобы подъехать к парадному входу трехэтажной гостиницы. Большой парадный подъезд. Первый этаж (по-нашему — второй) — именно там мы расположились: две комнаты, две ванные. Не совмещенные, с маленькими балконами. Очень дорогие. Сделали круг и оказались перед главным входом. Два крыла, большая клумба цветов, рядом несколько машин. Припарковались. Не слишком далеко от входа. Я хотела проникнуть внутрь незаметно. Комнаты были сняты на имя Филлис.
— А теперь слушай и запоминай (это мои слова): пройдешь к столику администратора, возьмешь ключи и выяснишь, где находится лифт. Вернешься — отдашь ключи мне. Сумки пока не берем. Дэвид их принесет позже.
Они двинулись к входу. Я осталась в машине.
Боже мой, ну и духота! В кабине жарче, чем на улице. Я вся мокрая. Подняла руку, сняла темные очки и слегка дотронулась ладонью щеки — опустила руку. Ладонь была в крови. Господи! Не может быть. Я снова коснулась щеки. На ладони еще больше крови. Вот тебе раз — шов открылся. Где бумажные салфетки? Развернула несколько квадратиков, сложила их... Господи, как я попаду в гостиницу... Господи... Вот они уже идут. О Боже праведный, с ними швейцар...
— Да... Дэвид, скажи носильщику про багаж... Отведи его к багажнику. Филлис, подожди, у меня, вероятно, открылись швы — течет кровь. Ты знаешь, как попасть в наши комнаты? Ладно, веди.
Я последовала за ней.
— Поворачиваем направо...
— Да.
Было совсем темно. Вокруг никого.
— Где лифт?
— Напротив.
— Отлично.
Мы подошли к предполагаемой двери лифта. Лифта, однако, там не было.
— Где кнопка?
— Не вижу...
(У Филлис глаукома. Внезапно оказавшись в темноте, она ничего не видела. Я тоже ничего не видела, потому что мой глаз был залит кровью.)
— Щупай... У меня свободна только одна рука.
В отчаянии мы ощупывали всю стену. Наконец...
— Вот она.
Зашли в лифт.
— Закрой дверцу.
Поехали вверх. Дверь открылась. Вниз, в холл, спускались люди.
— Какой номер?
— Четыреста тридцатый и четыреста тридцать первый.
— Доставай ключи.
— Вот они.
— Нет, ты — дура...
Мимо шли люди. Мы двинулись в конец коридора.
— Вот она, четыреста тридцатая.
Ключи были огромные. Бедная Филлис — она так силилась... О Боже!
Наконец-то дверь открылась.
— Ладно, все нормально. Закрой дверь, позвони и попроси. чтобы принесли лед. Лед, дура! Для глаза. Надо остановить кровотечение. Звони. По телефону. Я сниму свой пиджак и лягу в ванной на пол — он прохладный. Потом легко будет отмыть, если запачкаем кровью.
Я прошла в ванную — сняла брюки. Осталась в хлопчатобумажной блузке, нижней рубашке и туфлях. Сняла с вешалки банные полотенца — легла на пол и прижала полотенце к глазу. Льется кровь. Дверь открылась.
— Что это?
— Лед.
— Давай сюда и звони доктору.
— Куда?
— Как куду? Откуда мне знать? Ему домой — в его офис. Вызови Дэвида.
— Я здесь, мисс Хепберн.
— Послушай, Дэвид, сними туфли, носки и брюки, встань под душ и попытайся отжать кровь из тех тряпок, что я туда бросила. Просто сполосни в холодной воде и положи на коврик. А ты, Филлис, если не дозвонишься до него самого, звони в клинику. Может, там найдется какой-нибудь врач, который бы подсказал нам, что делать. Номера телефонов у меня в запасной книжке — в кошельке.
Филлис принялась звонить — туда, сюда. Врача найти не удавалось. Поэтому она позвонила в клинику.
— Врач у телефона.
— Подожди, я сама.
Я вошла в спальную комнату — выглядела при этом весьма живописно — взяла трубку.
— У меня кровотечение. Я не вижу, откуда течет кровь, потому что не могу надеть свои очки.
— Вы, наверное, немножко испугались, мисс Уилбурн (он думал, что разговаривает с Филлис). Советую вам выпить немножко виски...
— Виски?
— Да, немножко виски. Потом сядьте на кровать, и кровь остановится...
— Сесть — мне?
— Да, ведь вы лежали?
— Да.
— Напрасно. Держите голову выше.
— Да.
— Как вы теперь себя чувствуете? Нормально?
— Да, нормально.
— Мистер Мастард позвонит вам позже. Я его разыщу.
— Благодарю.
— Виски...
— Виски?
— Да, обеим — лед — содовую — кровь останавливается.
Я инвалид законченный.